Доллары за убийство Долли [Сборник] - Жорж Клотц

Достав пистолет, прижался к стене, поджидая шагавшего к нему полицейского.

— Он там, — прошептал Райнер.

Полицейский вынул свой «винчестер» и встал рядом. Быстрый удар снизу в челюсть — и его голова глухо стукнулась о стену. Второй удар свободной рукой — и полицейский рухнул наземь, не издав ни звука.

Райнер стрелой помчался по улице. На бегу он подумал о Крэнсоне: сможет ли тот отыскать условное место?

Впереди показались доки.

Улица спускалась под уклон и вела теперь вдоль причалов. Райнер перешел на шаг; по дороге ему встретились лишь какая-то парочка, два матроса и собака.

Вскоре он остановился на углу дома № 12 по улице Коннели, перед поблекшей вывеской бара. Металлические жалюзи были опущены. Ржавчина изъела их, и казалось, что рифленый лист железа распадется при первом же прикосновении.

Вынув ключ, Райнер наклонился и открыл замок; убедившись, что улица пуста, слегка приподнял жалюзи — настолько, чтобы можно было пролезть.

Оказавшись внутри, он вновь опустил лист с такой осторожностью, что старое железо даже не скрипнуло. Стояла кромешная тьма. Он чиркнул спичкой, перешагнул через перевернутый стул и подошел к покрытой пылью стойке бара. В зеркале, засиженном мухами, мелькнуло его отражение. Зажег свечу, стоявшую на расшатанной этажерке. Пламя вытянулось, позволив ему оглядеть зал. В глубине стояли два стола, на них ножками вверх — еще два стола, вокруг — пустые бутылки и сломанные стулья. Часть банкетки, на которой когда-то сидели посетители, была отломана, а оставшаяся половина выставляла напоказ торчавшие из рваной обивки пружины. На полу валялись пищевые отходы и куски штукатурки; со стен свисали остатки обоев.

Это убежище он отыскал два месяца назад, через несколько дней после того, как бар, так же как и другие строения квартала, был оставлен людьми: жилой массив, попавший за красную линию, должен был исчезнуть, уступив место новым портовым сооружениям.

Райнер извлек из груды вещей стул покрепче, установил его посреди бара и сел лицом к двери. Он взглянул на часы. Если через час Крэнсон не появится, придется идти его искать, а это будет не так уж просто.

Он устроился поудобнее, отшвырнул валявшийся вокруг мусор и закурил сигарету.

Теперь он не заблудится: пройдет по мосту, попадет на набережную, на углу должен быть бар; кстати, не забыть бы условленный стук, на который Райнер ему откроет. Крэнсон перевел дух. В прорезиненном плаще было душно, и свежий ветерок с реки доставил ему удовольствие.

Он пересек мостовую и подошел к ступенькам моста.

Рядом с ним возникла какая-то девица, лицо ее было освещено светом, доходившим с улицы. Она тащилась так близко от него, что он уловил запах дешевых духов. Глаза и рот ее казались черными дырами.

Девица что-то прошептала, но он не смог понять — лишь улыбнулся и посторонился. Женщины не интересовали Крэнсона: их у него не было и никогда не будет, вот, пожалуй, единственное, в чем он был абсолютно уверен. Это ничуть ему не мешало: что есть, то есть, и ничего тут не изменить.

Ступив на первую ступеньку, он остановился: она прижалась к нему, продолжая быстро лопотать, почти касаясь губами его уха. Он замотал головой, не осмеливаясь грубо оттолкнуть ее — такой юной, такой хрупкой она ему казалась, и он опасался сделать ей больно; еще упадет, расшибется.

Неожиданно она выпустила его из объятий и отшатнулась в сторону.

Машинально вскинув глаза, он увидел на металлических ступенях на уровне головы ноги в брюках; несколько секунд озадаченно разглядывал две параллельно стоящие ступни, обутые в матерчатые туфли. Из дырки высовывался черный ноготь большого пальца.

За спиной из темноты раздался чей-то голос:

— Отцепись от нее.

Он обернулся и у металлической опоры заметил мужскую фигуру.

Девица отскочила еще дальше, издавая какие-то странные звуки, похожие на стон, и было ясно, что она готова в любую минуту разразиться рыданиями.

Матерчатые туфли зашевелились, и их обладатель произнес:

— Это вам дорого обойдется, если будете приставать здесь к женщинам, можно и полицию позвать. Стив, кликни полицейского.

Стоявший за Крэнсоном тип проворчал, как бы выражая несогласие:

— Ну, зачем так сразу? Гони монету, приятель, и все будет в ажуре.

Крэнсон не понимал, что они говорят, но догадывался, что им нужно.

Он развел руками:

— Нет денег.

Стив, тяжело дыша ему в затылок, рявкнул, чеканя слова:

— Не валяй дурака, толстопузый, не валяй дурака, быстро раскошеливайся.

Крэнсон обернулся и увидел нож. Он вспомнил о Райнере; Райнер ждет, а эти двое мешают. Бешенство охватило его, как и тогда, в доме Элфида… Тряхнув, словно бык, головой, он молниеносным движением ухватил лезвие голой рукой. Ладонь и пальцы обожгла острая боль, но уже ничто не могло его остановить: с бешеной силой рванул он нож на себя, и Стив выпустил рукоятку. Крэнсон медленно поднял нож — по руке текла кровь. В тот же миг сзади на его голову обрушился свинцовый кастет.

Швед рухнул на четвереньки у самых ступенек. Фетровая шляпа смягчила удар, но все вокруг него закружилось, и он судорожно уперся руками в землю, чтобы не упасть совсем. Стоявший сзади вынул финку и пырнул его между лопаток. Лезвие скользнуло, удар пришелся на кость. Крэнсон вскинулся, наугад выбросил руку и схватил его за волосы. У него снова потемнело в глазах, но он сумел встать, не разжимая руки.

Он с силой сдавил голову своего врага, уже распялившего рот в крике. Стоявший сзади ударил его по ногам, но швед устоял. Оторвав противника от земли, со всего маху вдавил его голову в железную ступеньку. Раздался треск. Крэнсон вновь поднял безжизненное тело и тремя ударами раздробил череп об острый угол лестницы.

Из темноты до него донесся шум, и он подумал, что надо бежать со всех ног, сию же секунду, иначе будет поздно.

Перед ним вновь возник второй нападавший. Крэнсон увидел, как дергаются у него густые усы и мышцы на лице, потом он вдруг исчез и, так же неожиданно появившись, ринулся на Крэнсона.

Нож, который его противник подобрал с земли, пропорол ему плащ и вошел в живот. Острая боль пронзила Крэнсона, порезанная рука сама собою сжалась в кулак, и он со реей силы ударил нападавшего в челюсть, так, что выбил себе две фаланги.

Шатаясь, Крэнсон опустился на безжизненное тело, грузно уселся на грудь и для верности сдавил шею своей единственной здоровой рукой.

Затем он с трудом поднялся; вытер пот и почувствовал, что по ногам его течет кровь. Он был уверен, что внизу уже собрались люди. Должно быть, эта шлюха стала звать на помощь. И к ней сбежались.

Обхватив живот обеими руками, он медленно поднялся по ступеням; осторожно, мелкими шагами, перешел мост.

Он ковылял, превозмогая бившую его дрожь, рот наполнился слюной, он сплюнул, прошел еще метров пятьдесят. Боль стихала, когда он шел согнувшись. Неожиданно ему захотелось расплакаться. Райнер обещал, что они уедут вместе, что у них будет много денег, а теперь все может лопнуть из-за его собственной глупости. Эта мысль была невыносима, он попытался отогнать ее и тут заметил, что уже пришел. Обветшалая вывеска и металлические жалюзи были как раз перед ним.

Он постучал. Ему пришлось собрать последние силы, чтобы подать условленный сигнал.

Когда железный лист поднялся, он со стоном прополз под ним и остался лежать на грязном полу.

Райнер тщательно закрыл жалюзи и поднес к нему свечу.

Никто из них не произнес ни слова. Глаза Крэнсона, сверкавшие в желтом свете свечи, неотрывно следили за руками своего спасителя.

Райнер расстегнул рубашку и надавил на ставшие фиолетовыми края раны.

Грудь Крэнсона вздымалась от частого тяжелого дыхания.

— Ну как?

Райнер сунул сигарету в полуоткрытые губы.

— Нужен доктор.

Крэнсон закрыл глаза.

«Похоже, это не фараоны проделали», — подумал Райнер.

— Как это произошло?

— Два типа и девка… у лестницы… требовали денег… прицепились ко мне, я их убил.

Райнер встал. Долго здесь оставаться невозможно, однако Крэнсон не ходок, а бросить его нельзя: этот истекающий кровью толстяк стоил четыре миллиона долларов.

Часа через два снаружи, за железными жалюзи, послышались гулкие шаги, чьи-то возгласы и смех, затем все стихло. В наступившей тишине он вновь уловил сиплое дыхание раненого. Они давно задули свечу, и было совсем темно.

Найти врача было несложно, равно как затащить его сюда и заставить осмотреть Крэнсона, но вот как помешать ему заявиться после этого к фараонам? Можно смотаться отсюда, но швед не сможет идти долго. Однако и здесь, в этой крысоловке, оставаться нельзя.

Райнер встал и зажег спичку.

Глаза Крэнсона были устремлены на Райнера, веки опускались и поднимались по мере того, как боль усиливалась или отпускала.